Музей бранли в париже

Музей на набережной Бранли
фр. Musée du quai Branly — Jacques Chirac
Дата основания	20 июня2006
Дата открытия	23 июня2006
Основатель	Жак Ширак
Местонахождение	VII округ Парижа
Посетителей в год	952 000 чел. ( 2006 ) 1 188 114 чел. ( 2014 ) [1]
Директор	Jérôme Bastianelli[d]
Сайт	quaibranly.fr​ (фр.) ​ (англ.) ​ (исп.)
Медиафайлы на Викискладе

Музей на набережной Бранли́ (фр. Le musée du quai Branly ) — собрал в своей коллекции образцы первичного («примитивного») искусства народов Африки, Азии, Океании и Америки.

Содержание

История [ править | править код ]

Создан по инициативе президента Франции Жака Ширака, открылся в столице Франции в конце июня 2006 года. Музей, чьё создание от замысла до завершения строительства длилось 10 лет, имеет чисто топографическое официальное название — Музей на набережной Бранли.

Набережная находится в VII округе Парижа, на левом берегу реки Сены, у подножия Эйфелевой башни. По соседству находятся Лувр, Музей Орсе, Большой и Малый дворцы, Токийский дворец. Автором проекта музея является известный французский архитектор Жан Нувель.

Музей позиционирует себя как новаторское культурное учреждение: одновременно музей, образовательно-просветительский и научный центр, а также нечто вроде клуба, где проводятся общественные мероприятия. На сайте музея есть возможность совершить и виртуальное путешествие по залам.

В фондах музея собраны 300 тысяч предметов искусства, но в центральном музейном здании выставлены лишь 3500 экспонатов, которые расположены по географическому принципу: Африка, Азия, Океания и Америка.

Эмблемой музея является « Ла-Чупикуаро [fr] », полихромная женская фигурка высотой 31 см из обожжёной глины, представляющая доколумбову культуру Чупикуаро [en] .

Галерея [ править | править код ]

Эмблема музея — «Ла-Чупикуаро», 600 — 200 годы до н.э. Месоамерика

Тотемный столб народа нисгаа в Британской Колумбии (Канада), 1890

Ритуальная маска из Индии (XX век)

Погребальные столбы из Австралии

Свадебный наряд берберской невесты (Египет)

Этнографический музей на набережной Бранли (Le musée du quai Branly) стал знаменит уже на стадии обсуждения проекта, настолько свежей и оригинальной была предложенная для его реализации концепция.

От идеи до открытия

Первым высказал мысль о создании этнографического музея нового типа в 1996 г. президент Франции Ж. Ширак. По его словам главной целью нового учреждения науки и культуры должно стать улучшение отношений с неевропейским миром. Концепция музея подразумевает, что собранные здесь экспонаты должны предстать перед посетителями в максимально приближенным к реальным условиям их использования, для чего применяются наиболее совершенные технические средства визуализации обстановки, идентичной месту их создания и бытования.

Время реализации проекта заняло целое десятилетие, в течение которого не утихали споры о целесообразности создания музея, комплектовании коллекции и сохранении исторического облика центра Парижа. Лишь после достижения конценсуса пришло время реализации разработанного архитектором Ж. Нувелем проекта. Открытие музея состоялось в присутствии генсека ООН К. Анана в начале лета 2006 года.

Архитектура музея и организация экспозиционного пространства

Здание имеет простую геометрическую форму, напоминающую вытянутую коробку длиной 220 метров с немного усечёнными углами. Над поверхностью земли её поддерживают 26 опор, расположенных в ассиметричном порядке. Главный вход в музей ведёт в просторное фойе, из которого посетители под тихий рокот тамтамов, бубнов и других ударных инструментов по широкой лестнице поднимаются к началу осмотра экспозиции.

В музее на набережной Бранли нет привычной анфилады залов, или длинных переходов между ними. Все 5 000 м2 экспозиционной площади можно окинуть одним взглядом. Огромный зал длиной 200 м и шириной от 20 до 35 м разделяет по центру лишь змеящийся диван-перегородка биоморфной формы.

Из более 300 тыс. собранных в фондах музея артефактов, одновременно доступно для обозрения не более 3, 5 тыс. экспонатов. Главный принцип, принятый за основу построения экспозиции – географическое зонирование Земли. Все экспонаты музея представлены в пяти разделах, отражающих своеобразие истории и культуры народов Южной и Северной Америки, Африки, Азии, Австралии и Океании. Все экспонаты нарочито лишены комментариев, а границы между разделами экспозиции можно определить разве что по цвету пола, символизирующего каждый континент.

Внутри разделов экспонаты сгруппированы по хронологическому порядку, но не меньшее значение имеют ассоциативные связи между предметами. В целом, не один из принципов построения экспозиции не является сквозным и очевидно, что кураторы музея делают акцент не на традиционный системный поход, а на эмоциональное восприятие, провоцируя культурный шок.

В постоянной экспозиции музея реально одновременно разместить не более 1% экспонатов из того многообразия, что хранится в музейных фондах. С многочисленными фотографиями, аудио- и видеоматериалами можно ознакомиться в оборудованных по последнему слову техники медиатеках музея. Прочие объекты демонстрируются в рамках тематических выставок, график которых составлен на 12 лет вперёд.

В 2016 году значительную часть выставочного пространства заняла экспозиция «Белый человек, чёрный человек», в которой раскрываются аспекты взаимовлияние африканского и европейского искусства в ХХ в. Одновременно с ней предоставляется возможность посетить организованную к 10-летнему юбилею музея выставку «Жак Ширак и диалог культур». Посредством нескольких сотен картин, документов и экспонатов из стран Азии и Латинской Америки в ней воссоздан культурный портрет бывшего президента Франции.

Вертикальные сады П. Блана

Особой, совершенно ни на что не похожей экспозицией музея на набережной Бранли стал его главный фасад. Очень непривычно видеть покрытые густой растительностью стены современного здания в большом городе.

На создание этого современного чуда дизайнер и ботаник с мировым именем П. Блан потратил около 10 лет. В течение этого времени он проводил полевые исследования в горах Тайланда и Малайзии, изучая природные природные сообщества растений и занимался кропотливыми лабораторными исследованиями в Национальном Центре научных исследований.

Разработанная им технология основана на применении полотна двухслойного полиамида с прокладкой из вспененного ПВХ, закреплённого на вертикальной металлической обрешетке. Необходимые для роста растений питательные вещества подаются к корням через систему капельного орошения. Общая нагрузка на конструкцию не превышает 30 кг на 1 м2.

В живом полотне, окутывающем фасад, использована 15 000 экземляров 150 видов трав, мхов, папоротников и даже кустарников. Тщательно подобранные по цвету для инсталляции гейхеры, плющи, жимолость, герани, шалфеи и другие растения создают оригинальные, завораживающие глаза узоры различных зелёных тонов с добавлением вкраплений коричневого, желтого и красного цветов. Эти невероятная стена из живых растений вряд ли может когда-нибудь стереться из памяти.

Деловой квартал > Музей на набережной Бранли (Париж, Франция)

Объект: Музей на набережной Бранли
расположение: 29–55 Quai Branly, Париж, Франция
заказчик: Правительство Франции
архитектура: Ateliers Jean Nouvel. Архитекторы: Jean Nouvel, Françoise Raynaud, Isabelle
Guillauic, Didier Brault
музеография: Reza Azard, Jérémy LeBarillec
конструкции: Aurélien Barbry, Frédéric Imbert, Jérémy LeBarillec, Sabrina Letourneur, Eric
Nespoulous
ландшафтный дизайн: Gilles Clément
художественная
подсветка сада: Yann Kersalé
системы
освещения экспозиции: Observatoire №1
планировка
вертикального сада: Patrick Blanc
консультант по конструкциям: Ingerop
консультант по инженерии: OTH
монтаж фасадов: Arcora
консультант по акустике: Avel Acoustique
конкурс: 1999
проектирование: 2000–2002
строительство: 2002–2006
площадь застройки, кв. м: 76 500

Новый Музей на набережной Бранли построен в самом центре Парижа, на престижном левом берегу Сены, недалеко от Эйфелевой башни и вписан в традиционную застройку из жилых зданий эпохи барона Османа. С конца 1980-х годов участок по адресу: 29–55 Quai Branly – принадлежал Министерству финансов Франции, построившему здесь для себя несколько корпусов. В середине 1990-х годов это ведомство переехало в новый комплекс в Берси, а на набережной Бранли было решено построить огромный конференц-центр.

На проект этого здания был проведен международный архитектурный конкурс, в котором победил Франсис Солер (Francis Soler), а Жан Нувель был одним из пяти финалистов. Чуть позже строительство отменили по финансовым соображениям – федерального бюджета попросту не хватило на все градостроительные замыслы Франсуа Миттерана. Однако участок не мог пустовать вечно, и в 1995 году на него обратил внимание президент Жак Ширак, задумавший построить отдельное здание для хранения и экспонирования произведений так называемого колониального искусства. Здесь также расположены театр Colline de Chaillot, музей «Токийский дворец» и Городской музей современного искусства.

История создания Музея на набережной Бранли уходит своими корнями в середину XX столетия. В 1952 году будущий министр культуры Франции Андре Мальро предложил часть коллекций парижского музея человека, посвященных странам Азии, Африки и Океании, выделить в самостоятельную экспозицию.

Впрочем, тогда этот призыв остался почти незамеченным. Но 40 лет спустя идею Мальро горячо поддержал известный французский галерист и коллекционер предметов восточного искусства Жак Кершаш (Jacques Kerchache). В 1990 году он опубликовал манифест с вызывающим названием «Шедевры всего мира равны и свободны», в котором сетовал на незавидную участь арт-объектов «забытых цивилизаций», обреченных в любом европейском собрании играть роль нелюбимых падчериц. Этот страстный призыв нашел самый живой отклик в сердце президента Ширака, кстати, большого поклонника восточного искусства и особенно африканских примитивистов.

Проведя между искусством и дипломатией вполне закономерную параллель, глава Франции решил строительством нового музея искупить вину своей страны перед бывшими колониями. В 1995 году Ширак учредил специальную комиссию, которая должна была всесторонне проанализировать возможность размещения колониального искусства, собранного Францией, в отдельном здании. В основу экспозиции будущего музея должны были лечь коллекции уже упомянутого Музея человека и Национального музея искусства Африки и Океании, кроме того, новое учреждение культуры должно было стать центром пропаганды и изучения забытых цивилизаций. В октябре 1996 года Жак Ширак торжественно объявил о строительстве в Париже нового музея, еще два года спустя для него была найдена оптимальная площадка, а на проект самого здания объявлен международный архитектурный конкурс.

За право вписать в историю архитектуры имя Жака Ширака боролись самые известные проектировщики мира – Норман Фостер, Ренцо Пиано, Кристиан де Портзампарк, Тадао Андо, Жан Мишель Вильмотт, Рем Колхас, Питер Айзенман и другие. Конкурсное задание призывало архитекторов создать здание, которое не просто экспонировало бы колониальное искусство, но заставило публику восхищаться его своеобычностью и многогранностью, стало бы воплощением «уважения к диалогу культур», вызовом «высокомерию и этноцентризму» европейских музеев. Этой цели должны служить не только помещения постоянной экспозиции, но и научно-исследовательский центр, библиотека и лектории, пространство для временных выставок и, конечно, сама архитектура здания, «амбициозная, но не противоречащая историческому окружению музея».

По мнению жюри, которое возглавил лично Жак Ширак, наиболее полно все эти требования были соблюдены в проекте Жана Нувеля. Спустя семь лет смелый и необычный замысел архитектора был воплощен в жизнь и открыл новую страницу не только музейной архитектуры, но и музеологии в целом. Французскй архитектор Жан Нувель исходил из постулата: музей о другом искусстве должен быть другим – не таким, как остальные музеи. Убежденный в том, что архитектура – это не только вид искусства, но и мощный социальный инструмент, Нувель стремился создать здание, которое не просто служило бы достойным обрамлением для необычных экспонатов, но перевернуло бы сознание посетителей и заставило отказаться от столь характерного для Запада снисходительного взгляда на примитивистское искусство. По словам самого Нувеля, Музей на набережной Бранли – это место, в котором правит «ее величество Инакость». Чтобы достичь этого, архитектор пошел на сознательный отказ от традиционной планировки экспозиционного пространства и демонстративное несоблюдение главных правил музеографии, согласно которым арт-объект должен демонстрироваться во всей своей красоте и полноте. У Нувеля экспонаты уподоблены живым существам, имеющим право на приватное пространство.

Они помещены не в привычные прозрачные короба, а между двумя стеклами, на которые нанесен специальный лазерный рисунок – так, чтобы «в фокусе» оказался только сам предмет, пространство же вокруг него было слегка размытым. Пояснительные надписи и экран, демонстрирующий документальный фильм о происхождении раритетов, размещены на обратной стороне витрины, так что изучение самих объектов искусства и информации о них – это два разных процесса, которые совершенно не обязательно совмещать. При этом экспозиционное пространство погружено в полумрак, а сами предметы не высвечены яркими прожекторами, как это обычно бывает в музеях, но выступают из таинственных сумерек под определенным углом зрения. Все это рождает ощущение путешествия по необычному, первозданному миру, и нужно отметить, что архитектор именно к такому эффекту и стремился – не воссоздавать прямолинейно атмосферу восточных стран (например, с помощью тропических растений или диорам), а сотворить конгениальную представляемым произведениям искусства среду, пронизанную неявными аллюзиями и тонкими ассоциациями.

Сам Нувель, впрочем, называет это еще поэтичнее: «вызвать дух места». Он признается, что именно экспонаты будущего музея служили для него главным источником вдохновения при проектировании здания на набережной Бранли. За безмолвным созерцанием тотемных фигурок, глиняных божков и причудливо расписанных сосудов Нувель провел многие недели. Все они прибыли во Францию из разных стран и относились к разным эпохам, но архитектору казалось немыслимым разделить их вновь, рассортировать по географическому и временному принципам, поместить в разные комнаты. Наоборот, музей и должен был стать тем универсальным пространством, которое примирило бы подобное культурное многообразие.

В архитектурно-планировочном плане это открыло перед архитектором невиданные композиционные возможности. Нувель уподобил музейный комплекс архипелагу, разместив на единой платформе-основании условные секторы, посвященные разным континентам. Это позволило избавиться от заданных маршрутов знакомства с коллекциями. Общим эстетическим переживанием для всех посетителей становится лишь проникновение в музей – громадный вестибюль, где выставлен тотемный столб северо-американских индейцев из Британской Колумбии высотой 14 м, ведет в основание стеклянной цилиндрической башни, в которой устроена экспозиция музыкальных инструментов разных народов, а затем белым спиральным пандусом плавно поднимается к ее вершине.

Входная группа – это еще и место для проведения сменных выставок на экологические темы, причем каждая из них благодаря остеклению первого этажа будет проходить в своих собственных «декорациях», зависящих от времени года и суток. Узкую и длинную галерею, проложенную строго посередине здания и позволяющую одновременно увидеть подавляющее большинство экспонатов, сам Нувель назвал «змеей». Ассоциации с этим пресмыкающимся, столь почитаемым в экзотических странах, поддерживаются и узкой извилистой структурой, и отделочными материалами – деревом и полосками кожи. В галерее использовано только естественное освещение. Со стороны Сены на «змею» из окон льется слабый, холодный свет, напоминающий, по мнению архитектора, о густых лесах Амазонки. А с юга, со стороны Rue de l’Université, окна защищены специальными размещенными под острым углом панелями, имитирующими жалюзи из металла цвета ржавчины, которые позволяют регулировать поступление дневного света, защищая от слишком яркого солнца. Геометрически правильные окна служат своеобразной рамой для Эйфелевой башни и тем самым возвращают посетителя в городской пейзаж. Таким образом, музей на набережной Бранли не замкнут сам на себя, но вступает в сложные пространственные отношения с внешним миром.

По мнению архитектора, это позволяет если не стереть, то хотя бы уменьшить барьер между Парижем и восточными странами. Северный фасад музея, обращенный на набережную, украшен 27 коробами различного размера и цвета. С улицы посетители видят консольно выступающие объемы, выкрашенные в яркие цвета, что напоминает детские кубики и заставляет провести параллель между искусством стран Азии и Африки и собственным беззаботным детством. Изнутри эти короба оказываются изолированными мини-галереями, в которых выставлены наиболее интересные и уникальные экспонаты. Не все «острова» придуманного Нувелем архипелага служат экспозиционным целям. Три объема – мезонина, как их называют в музее, – приподняты над основной галереей, и благодаря искусной подсветке кажется, что они свободно плавают в пространстве.

Каждый мезонин выполняет свою функцию: один из них называется «Досье» (хранилище справочной информации), другой – «Тематические собрания», третий является мультимедийным центром. Как уже говорилось, музейный комплекс размещен на платформе, которая покоится на 10-метровых сваях. Платформа максимально удалена от набережной, и большая ее часть превращена в сад. Это совместное творение известного ландшафтного дизайнера Жиля Клемена (Gilles Clément) и художника Янна Керсале (Yann Kersalé). Общая площадь зеленых насаждений – 16 000 кв. м. Всего в саду высажено несколько тысяч растений – от трав и цветов до многолетних деревьев, в том числе самых экзотических. По замыслу Жана Нувеля, именно оазис зелени – оптимальный способ «смягчить» появление современной архитектуры в историческом квартале.

От набережной Бранли сад отделен стеклянной стеной и вертикальными деревянными шпалерами, обвитыми зеленью. Надо сказать, что сад играет не только декоративную роль – в случае наводнения он примет на себя основной удар воды. Со стороны Rue de l’Université высажены не очень высокие, но эффектно и подолгу цветущие деревья – магнолия и вишня, позволяющие солнцу затейливо играть на музейном фасаде. В плане же сад отдаленно напоминает черепаху – животное, столь часто встречающееся в культуре стран Африки и Океании. Узор панциря образует хитроумная система тропинок и полян. Особенно эффектно этот зеленый оазис смотрится в ночное время. Деревья освещаются с помощью «тростника» – специальных тонких конструкций из плексигласа, увенчанных точечными светильниками разных тонов. В своем проекте художественной подсветки Янн Керсале предусмотрел не только изменение интенсивности освещения и его цветовой гаммы в зависимости от времени суток и времени года, но и то, какие тени отбрасывают деревья. Фактически дубы, магнолии и ясени на ночь превращаются в актеров театра теней, а в роли режиссера этого завораживающего действа выступает запрограммированный художником «тростник».

Органичной частью сада стала и Аудитория имени Леви-Стросса: в основном здании спрятан объем ее конференц-зала, а в сад выходит открытый амфитеатр, позволяющий использовать ее и для научных заседаний, и для культурных акций. Впрочем, на этом растительные чудеса в музее на набережной Бранли не кончаются. Один из фасадов административного здания музея превращен в вертикальный сад. Он был создан при содействии известного французского ботаника Патрика Бланка, который придумал специальный вертикальный грунт, позволяющий пустить растения не только по внешней стене здания, но и по внутренней. По словам Нувеля, сады – как наземный, так и вертикальный – должны служить символами леса, реки, навевать мысли о смерти и забвении.

Плоская кровля музея на набережной Бранли превращена в открытую террасу, на которой расположились ресторан и библиотека. У краев террасы устроены водоемы, которые, с одной стороны, служат оградительным барьером для посетителей, а с другой – эффектно отражают переменчивое французское небо. Любопытно, что ресторан находится в тени Эйфелевой башни, и дизайнер Роберт Делоне (Robert Delaunay) остроумно обыграл это, оформив интерьеры своеобразными «слепками» с ажурных конструкций знаменитого инженерного чуда. Свою лепту в оформление музея внесли и австралийские художники, создавшие фрески для фасадов и окон книжного магазина, расположенного на первом этаже музея и работающего независимо от учреждения культуры. Приглашение их к участию в проекте было для Жана Нувеля не просто жестом доброй воли или политическим актом – архитектор мудро решил, что это расширит «творческое измерение» музея, подчеркнет тот факт, что восточное искусство достойно не только экспонирования, но и выхода в город, слияния с западной цивилизацией.